- Я не буду по утрам носить тебе кофе в постель.
- Да уж, избавь меня от этого кошмара. А я не буду после ваших с Годжо пьяных оргий злобно прятать твою сутру в самых неожиданных для тебя местах.
- Так это ты её туда… Ёпт… Как же я тебя люблю, любимый!
- Аминь.
- Ладно, а я не буду добавлять в твоё сакэ клофелин, а потом заключать пари с этим тупым каппой, может ли напиться Хаккай, или нет.
- Аххуе… Как неожиданно, любимый, ты просто чудо.
- Твои слова как мёд.
- Если так, я больше не буду вымачивать твои сигареты в бензине.
- Твою!… твою заботу обо мне невозможно переоценить, любимый.
- Так приятно, когда тебя ценят…
- Чудесно, я тогда не буду совершенно случайно стрелять в тебя из Шоуреджоу, сослепу перепутав тебя с ёкаем. Любимый.
- Ярэ-ярэ, с ёкаем, надо же, ты такой остроумный, ёб…любимый.

Над влюблённой парой застыла тяжёлая, душная, предгрозовая атмосфера.
В этой атмосфере жухла трава и чернели деревья, а мелкие животные и птицы – те просто пачками дохли.
В этой атмосфере даже ядовито-розовые блестящие сердечки с крылышками мутировали, превращаясь в уродливых летучих мышей.